финансы
Система добра -
эндаумент
эндаумент
О системном подходе к управлению финансами в сфере благотворительности и перспективах фондов целевых капиталов в России
Когда в 2006 году в России принимался закон о фондах целевого капитала (эндаументах), ожидалось, что уже в первые два-три года в стране их появятся сотни. Но за 8 лет, по данным «Форума Доноров», зарегистрировано всего порядка 130 эндаументов, из которых сформировано лишь около 60, и 41 из них — в сфере высшего образования. Более половины эндаументов не смогли собрать необходимые 3 млн рублей — минимальную сумму для формирования целевого капитала. Общий объем российских эндаументов составил на конец 2013 года около 25,5 млрд рублей (прирост за год — 13%) — порядка 1% от общего бюджета благотворительных фондов. По данным НРА, средства эндаументов переданы в управление 24 управляющим компаниям, которые, по сообщениям фондов, обеспечивают доходность от 8 до 12%. Представители благотворительных фондов, управляющие и доноры едины во мнении: эндаументы — уникальный и очень перспективный финансовый инструмент для выстраивания системной благотворительности и для решения «неаппетитных» социальных проблем. Что же мешает развитию эндаументов и есть ли у них будущее в России? Мнения экспертов.
Благотворительность в России развивается — это очевидно. В геометрической прогрессии растет количество пожертвований, вовлеченных людей и компаний. Но инструменты для благотворительности — из прошлого века. Система, по сути, не выстроена. У юридических лиц нет налоговых льгот и системы поощрения. Физическим лицам эти налоговые льготы настолько трудно оформить, что люди даже не обращаются за ними. Мало инструментов и мало стимулов.
В этой ситуации, казалось бы, эндаумент должен быть очень привлекательным для всех благотворительных фондов, потому что это единственный на сегодня инструмент, позволяющий иметь гарантированный доход каждый год и понимать, что на сумму, равную доходу от управления целевым капиталом, ты застрахован и можешь рассчитывать всегда. Плюс еще этот доход не облагается налогом ни у жертвователя, ни у благотворителя. Почему же тогда ни один фонд в сфере здравоохранения не пользуется этим инструментом? Ответ простой: нехватка доверия. Для того чтобы кто-либо вложил деньги в целевой капитал, он должен безмерно доверять фонду, верить в его стабильность, перспективность и порядочность, а также понимать, что работа благотворительной организации — это совершенно не всегда адресная помощь нуждающемуся человеку. У нас благотворительность молодая, и все хотят, чтобы на выделенные пожертвования сразу кого-нибудь вылечили или облагодетельствовали. А по-жертвования в эндаументы не дают сиюминутного результата «здесь и сейчас».
Эндаумент — потрясающий инструмент для людей со стратегическим мышлением, для бизнесменов высокого класса и уровня, которые понимают, что деньги должны работать. И благотворитель может наблюдать эту работу, так как по закону имеет право войти в попечительский совет фонда, контролировать его деятельность, давать рекомендации, оценивать эффективность и главное — видеть, как постоянно работают на благо плоды твоего труда.
Целевой капитал позволяет создать систему. А если говорить про социальную ответственность, то именно системная благотворительность — социально ответственная, а бессистемная — безответственная.
В любой благотворительной организации по закону 20% средств могут тратиться на содержание организации, административно-хозяйственные нужды и т.д., но собирать на это деньги невозможно, так как это неаппетитно для большинства доноров. Эндаумент же позволяет закрыть тылы и административные потребности.
У нас целевой капитал создавался для поддержки персонала хосписа. Мы убедили 12 очень состоятельных людей в том, что именно медсестры, если их обучить и сделать достойными условия работы и зарплаты, смогут поднять качество помощи умирающим пациентам на совершенно иной уровень. У нас получилось. Сегодня в эндаументе около 270 млн рублей, ежегодно доход составляет порядка 12%, что позволяет выплачивать деньги более чем 250 сотрудникам из 8 хосписов по всей стране. Они ежегодно обучаются на курсах с привлечением международных специалистов и сейчас уже сами читают лекции начинающим. Вообще моя мечта — с помощью эндаумента создать систему тренированных медсестер по примеру медсестер Макмиллан (Macmillan Nurses). Это совершенно удивительная организация, которая бесплатно обеспечивает семьи сиделками на дому. У нас не проходит дня, чтобы мне не звонили 2—3 человека с просьбой помочь найти сиделку. Это один из самых востребованных видов медицинско-сестринской помощи. Толковых сиделок очень мало, денег на них, как правило, не хватает, а даже если они и есть, то очень сложно найти надежный и качественный уход для близких. Как иным инструментом, кроме как эндаументом, в нашей стране в действительности наладить эту систему?
Сейчас мы формируем еще один эндаумент для первого детского хосписа в Москве. Хоспис строится на благотворительные деньги, но когда он откроется, его содержание будет обходиться в 5,5 млн долларов в год. Там понадобится огромное количество медперсонала, прачечная, кухня, водители. На поддержание такой большой организации без эндаумента средства не собрать. Чтобы покрывать все текущие расходы хосписа, тело целевого капитала должно составлять 1,2 млрд рублей. Пока мы собрали 330 млн рублей. Мы очень надеемся, что не будем испытывать недостатка в средствах. Наша выездная служба уже сейчас обслуживает больше 180 детей. К нам каждый день прибавляется 3—4 новых ребенка и 2—3 уходят ежедневно. Ужас охватывает, когда думаешь, что это могло бы произойти в твоей семье. Мы должны быть благодарны за то, что этого не случилось с нами, и отдать долги тем, у кого это произошло.
Вообще я уверена, что в целевой капитал должны вкладываться корпорации или очень богатые люди частью своих завещаний или очень крупными пожертвованиями. Мне бы очень хотелось привлечь к этому институт наследования. В Европе и США огромные деньги на благотворительность идут за счет наследств. В Великобритании 18% денег, которые приходят в хосписы, — это наследство. В России недостатка в богатых людях нет, и они начинают входить в тот возраст, когда пишут завещание. И совершенно очевидно, что все они — разумные люди и понимают, что миллиарды завещать детям — не очень правильно.
В этой ситуации, казалось бы, эндаумент должен быть очень привлекательным для всех благотворительных фондов, потому что это единственный на сегодня инструмент, позволяющий иметь гарантированный доход каждый год и понимать, что на сумму, равную доходу от управления целевым капиталом, ты застрахован и можешь рассчитывать всегда. Плюс еще этот доход не облагается налогом ни у жертвователя, ни у благотворителя. Почему же тогда ни один фонд в сфере здравоохранения не пользуется этим инструментом? Ответ простой: нехватка доверия. Для того чтобы кто-либо вложил деньги в целевой капитал, он должен безмерно доверять фонду, верить в его стабильность, перспективность и порядочность, а также понимать, что работа благотворительной организации — это совершенно не всегда адресная помощь нуждающемуся человеку. У нас благотворительность молодая, и все хотят, чтобы на выделенные пожертвования сразу кого-нибудь вылечили или облагодетельствовали. А по-жертвования в эндаументы не дают сиюминутного результата «здесь и сейчас».
Эндаумент — потрясающий инструмент для людей со стратегическим мышлением, для бизнесменов высокого класса и уровня, которые понимают, что деньги должны работать. И благотворитель может наблюдать эту работу, так как по закону имеет право войти в попечительский совет фонда, контролировать его деятельность, давать рекомендации, оценивать эффективность и главное — видеть, как постоянно работают на благо плоды твоего труда.
Целевой капитал позволяет создать систему. А если говорить про социальную ответственность, то именно системная благотворительность — социально ответственная, а бессистемная — безответственная.
В любой благотворительной организации по закону 20% средств могут тратиться на содержание организации, административно-хозяйственные нужды и т.д., но собирать на это деньги невозможно, так как это неаппетитно для большинства доноров. Эндаумент же позволяет закрыть тылы и административные потребности.
У нас целевой капитал создавался для поддержки персонала хосписа. Мы убедили 12 очень состоятельных людей в том, что именно медсестры, если их обучить и сделать достойными условия работы и зарплаты, смогут поднять качество помощи умирающим пациентам на совершенно иной уровень. У нас получилось. Сегодня в эндаументе около 270 млн рублей, ежегодно доход составляет порядка 12%, что позволяет выплачивать деньги более чем 250 сотрудникам из 8 хосписов по всей стране. Они ежегодно обучаются на курсах с привлечением международных специалистов и сейчас уже сами читают лекции начинающим. Вообще моя мечта — с помощью эндаумента создать систему тренированных медсестер по примеру медсестер Макмиллан (Macmillan Nurses). Это совершенно удивительная организация, которая бесплатно обеспечивает семьи сиделками на дому. У нас не проходит дня, чтобы мне не звонили 2—3 человека с просьбой помочь найти сиделку. Это один из самых востребованных видов медицинско-сестринской помощи. Толковых сиделок очень мало, денег на них, как правило, не хватает, а даже если они и есть, то очень сложно найти надежный и качественный уход для близких. Как иным инструментом, кроме как эндаументом, в нашей стране в действительности наладить эту систему?
Сейчас мы формируем еще один эндаумент для первого детского хосписа в Москве. Хоспис строится на благотворительные деньги, но когда он откроется, его содержание будет обходиться в 5,5 млн долларов в год. Там понадобится огромное количество медперсонала, прачечная, кухня, водители. На поддержание такой большой организации без эндаумента средства не собрать. Чтобы покрывать все текущие расходы хосписа, тело целевого капитала должно составлять 1,2 млрд рублей. Пока мы собрали 330 млн рублей. Мы очень надеемся, что не будем испытывать недостатка в средствах. Наша выездная служба уже сейчас обслуживает больше 180 детей. К нам каждый день прибавляется 3—4 новых ребенка и 2—3 уходят ежедневно. Ужас охватывает, когда думаешь, что это могло бы произойти в твоей семье. Мы должны быть благодарны за то, что этого не случилось с нами, и отдать долги тем, у кого это произошло.
Вообще я уверена, что в целевой капитал должны вкладываться корпорации или очень богатые люди частью своих завещаний или очень крупными пожертвованиями. Мне бы очень хотелось привлечь к этому институт наследования. В Европе и США огромные деньги на благотворительность идут за счет наследств. В Великобритании 18% денег, которые приходят в хосписы, — это наследство. В России недостатка в богатых людях нет, и они начинают входить в тот возраст, когда пишут завещание. И совершенно очевидно, что все они — разумные люди и понимают, что миллиарды завещать детям — не очень правильно.
Целевой капитал позволяет создать систему. И только системная благотворительность - социально ответственная, а бессистемная - безответственная
Большая проблема заключается еще в нехватке информации об эндаументах. Сами благотворительные организации не верят в этот инструмент и не понимают, как можно, имея миллион долларов на счету, не иметь возможности его потратить. Постоянная потребность в деньгах сегодня и сейчас — на памперсы, антибиотики, оборудование и т. д. — перекрывает все плюсы эндаументов. Это недальновидно, но это стандартный российский подход.
У фонда «Вера» не было бы целевого капитала, если бы доноры не убедили меня, что это необходимо. У меня был жуткий стресс. Должно было пройти пять лет, чтобы я поняла, что я бы еще тогда эту сумму потратила, а так она будет еще работать и работать.
Если говорить о системных изменениях — о помощи таким учреждениям, как хосписы или психиатрические интернаты, то эти сферы иначе как целевым капиталом на другой уровень не вытащить. Жертвовать на эти цели могут только очень ответственные люди и компании. Это слишком больные темы, чтобы их выносить на билборды и собирать с каждого конкретного человека, и слишком табуированные темы, чтобы через СМИ менять наше общество. В социально неблагополучных сферах эндаумент будет работать лучше, чем что-либо другое. Я очень рассчитываю, что по мере развития благотворительности и роста ответственности корпораций этот инструмент будет приобретать популярность. Конечно, для получения хоть какого-то значимого дохода надо иметь в целевом капитале очень большие деньги, и управление ими должно быть очень консервативным — никакой рискованной стратегии быть не может. Было бы совершенно великолепно размещать средства целевого капитала в западных банках, но по закону мы этого делать не можем. Мы пробовали сотрудничать с разными управляющими компаниями, и я точно могу сказать, что размер компании и количество ее рекламы на улицах города точно не являются определяющими факторами. Ключевой вопрос — вопрос доверия.
У фонда «Вера» не было бы целевого капитала, если бы доноры не убедили меня, что это необходимо. У меня был жуткий стресс. Должно было пройти пять лет, чтобы я поняла, что я бы еще тогда эту сумму потратила, а так она будет еще работать и работать.
Если говорить о системных изменениях — о помощи таким учреждениям, как хосписы или психиатрические интернаты, то эти сферы иначе как целевым капиталом на другой уровень не вытащить. Жертвовать на эти цели могут только очень ответственные люди и компании. Это слишком больные темы, чтобы их выносить на билборды и собирать с каждого конкретного человека, и слишком табуированные темы, чтобы через СМИ менять наше общество. В социально неблагополучных сферах эндаумент будет работать лучше, чем что-либо другое. Я очень рассчитываю, что по мере развития благотворительности и роста ответственности корпораций этот инструмент будет приобретать популярность. Конечно, для получения хоть какого-то значимого дохода надо иметь в целевом капитале очень большие деньги, и управление ими должно быть очень консервативным — никакой рискованной стратегии быть не может. Было бы совершенно великолепно размещать средства целевого капитала в западных банках, но по закону мы этого делать не можем. Мы пробовали сотрудничать с разными управляющими компаниями, и я точно могу сказать, что размер компании и количество ее рекламы на улицах города точно не являются определяющими факторами. Ключевой вопрос — вопрос доверия.
У нас в стране в принципе еще не сформировано доверие к различным институтам — общественным, финансовым и другим. Поэтому, с одной стороны, есть понимание, что сфера благотворительности требует упорядочения, системного подхода и прозрачности. С другой стороны, мировой опыт в этой области в России приживается трудно, потому что общественное доверие невысоко, в том числе из-за злоупотреблений и коррупционных скандалов в сфере здравоохранения и образования. Все это влияет на потенциальных доноров, и им легче напрямую помочь конкретным людям, чем передоверять средства неким профессионалам, которых они лично не очень хорошо знают. Их можно понять, но такой подход не позволит собрать существенные суммы и сформировать систему, при которой пожертвованные деньги могли бы работать много лет, прирастать, качественно управляться, не теряться и не тратиться на нецелевые нужды. Опыт фонда помощи хосписам «Вера» очень показателен и должен служить хорошим примером для тех, кто планирует его тиражировать в масштабах всей страны. Действительно, наиболее успешными являются фонды, лицом которых являются люди, вызывающие доверие. Но нужно, чтобы это доверие помогали создавать не только известные личности своим именем, но и финансовые институты — своей эффективной и безукоризненной деятельностью. Специфическая проблема связана еще с тем, что состояние российского финансового рынка не дает большого выбора инструментов, позволяющих сберегать и приращивать средства, переданные в фонд целевого капитала. Нам удалось найти такой инструмент — это рентные фонды торговой недвижимости, которые дают наилучшее сочетание надежности, предсказуемости дохода и понимания для доноров, откуда этот доход берется. Рентные ЗПИФы способны на данный момент быть эффективной альтернативой привычным инструментам долгового рынка — облигациям и тем более волатильным акциям. Рентные фонды дают доход с первого месяца инвестирования в виде живых рентных платежей.
Доверие к эндаументам должны создавать не только известные личности своим именем, но и финансовые институты - своей эффективной деятельностью
Учитывая законодательные ограничения, которые есть для фондов целевого капитала, рентные ЗПИФы являются тем инструментом, который соответствует задачам эндаументов и, главное, на практике доказывают свою эффективность. Мы распространяем этот опыт не только на фонды целевого капитала, но и на компенсационные фонды СРО и на других инвесторов, для которых принципы надежности, предсказуемости и понимания источников получения дохода являются самыми главными. Нам важно донести информацию о тех выгодах и преимуществах, которые дают рентные фонды, до тех, кто сформировал или планирует сформировать эндаумент, является потенциальным донором или управляющим фондом. Важно создать качественный рынок таких инструментов, и основными бенефициарами такого рынка должны быть такие институциональные инвесторы, как фонды целевого капитала.
Фонды целевого капитала развиваются не так уж и медленно. И сегодня собранные ими средства уже приносят реальный доход, который тратится на образовательные, культурные и другие проекты. Конечно, в социальной сфере создавать эндаументы гораздо сложнее, чем в сфере образования, где целевые капиталы растут активнее всего. У больниц и некоммерческих организаций нет выпускников, которые делают карьеру и потом помогают своей alma mater. Для того чтобы этот новый институт развивался быстрее, надо, чтобы о нем как минимум все знали. Нужно объяснять, как действует эта модель, какие преимущества она может дать некоммерческому сектору. Необходимо работать и с бизнес-сообществом, и с отдельными жертвователями — объяснять, агитировать, продвигать лучшие практики. Тем более что в принципе для бизнеса эта схема (грамотно вложенный капитал и доход от него) достаточно близка и понятна. И сейчас, когда целевые капиталы стали не только собираться, но и получать первые доходы, делать это будет еще легче.
Эндаументы — очень прозрачная институция, но было бы еще лучше, если бы они помимо обязательной отчетности публиковали подробные содержательные отчеты о своей работе, чтобы каждый желающий мог узнать поближе те проекты и людей, в судьбу которых он вложился.
Эндаументы — очень прозрачная институция, но было бы еще лучше, если бы они помимо обязательной отчетности публиковали подробные содержательные отчеты о своей работе, чтобы каждый желающий мог узнать поближе те проекты и людей, в судьбу которых он вложился.
Ценность механизма эндаумента состоит в том,что средства донора работают вечно
Государство также могло бы сделать некоторые простые шаги. Например, разрешить благотворительным фондам, которые на основе грантов поддерживают сегодня некоммерческие организации, вкладываться в эндаументы этих организаций. На сегодня это невозможно. Еще одно ограничение системного свойства — отсутствие льготы для пожертвований в фонды целевого капитала для юридических лиц несмотря на то, что эндаументы — абсолютно понятный и прозрачный инструмент и налоговая оптимизация с их помощью невозможна. Целевой капитал не тратится, и деньги, которые ты жертвуешь, обратно получить невозможно ни в какой форме. Ценность механизма эндаумента состоит в том, что донор выделяет средства, которые работают вечно. Вечность — понятие относительное, но в любом случае перспектива очень долгосрочная, ведь «возраст» самых первых эндаументов значительно превышает сто лет.
Вопрос развития эндаументов в конечном итоге упирается в количество денег на рынке и ВВП страны — сколько мы производим. По мере роста ВВП на душу населения эндаументы будут все больше и больше распространяться, потому что это хороший и правильный инструмент. Вообще фундаментально все фонды должны прийти к тому, чтобы иметь средства в таком объеме, чтобы можно было их отдавать в управление в разной форме и жить на доходы от управления. Но мы от этого пока достаточно далеки.
14 августа 2014